Но его перебили. Стрейкер запрокинул голову иодин-единственный раз холодно неэмоционально хохотнул.

— Я сказал что-то смешное? — спросил Ларри без тени улыбки.

— О… э-э… нет, конечно, мистер Крокетт. Вы должны извинитьмой порыв. У меня есть собственные причины счесть ваше замечание забавным. Чтовы хотели добавить?

— Насчет ремонта. Не собираюсь добывать вам ничего такого,чтоб подставлять свою шею. Если вы надумали гнать там самогонку, или ЛСД, иливзрывчатку для каких-нибудь хиппи-радикалов, следите за этим сами.

— Принято, — сказал Стрейкер. Улыбка исчезла с его лица. —Мы договорились?

И Ларри со странным чувством облегчения сказал:

— Если бумаги пройдут проверку, мне кажется, мы заключим этосоглашение. Хотя, похоже, хлопоты полностью ваши, а я только заработал.

— Сегодня понедельник, — сказал Стрейкер. — Скажем, вчетверг после обеда?

— Лучше в пятницу.

— Так. Очень хорошо. — Он поднялся. — До свидания, мистерКрокетт.

Бумаги проверили. Бостонский юрист Ларри сказал, что земля,на которой должны были выстроить портлендский торговый центр, куплена фирмойпод названием «Континентальная торговля землей и недвижимостью», контора которойпомещалась в Нью-Йорке, в здании «Кэмикл Бэнк». В офисах фирмы не было ничего,кроме нескольких пустых стеллажей под папки-скоросшиватели и кучи пыли.

В ту пятницу Стрейкер приехал еще раз, и Ларри подписалнеобходимые документы. Что проделал с сильным привкусом сомнения — в первый разон отбросил личную персональную максиму: не гадь там, где ешь. И, несмотря насильнейший соблазн, когда Стрейкер убрал документы на владение домом Марстена ибылой Деревенской Лоханью в свой дипломат, Ларри понял, что всецело отдал себяв распоряжение этого человека. То же относилось и к его партнеру,отсутствующему мистеру Барлоу. Когда миновал конец августа и лето соскользнулов осень, а осень — в зиму, Ларри начал ощущать еле уловимое облегчение. Кнынешней весне ему почти удалось забыть заключенную им сделку, целью которойбыли документы, покоившиеся теперь в сейфе Крокетта, в Портленде.

Потом начались происшествия.

Полторы недели назад приехал этот писатель, Мирс, онрасспрашивал, нельзя ли снять дом Марстена и, когда Ларри сказал, что тотпродан, наградил его странным взглядом.

Вчера в почтовом ящике Ларри оказались длинныйсверток-трубка и письмо от Стрейкера. По сути дела, записка. Она была краткой:«Будьте добры вывесить полученное объявление в витрине магазина. Р.Т.Стрейкер». Само объявление оказалось совершенно обычным, даже помягче, чембывает. В нем было написано только: «Открывается через неделю. Барлоу иСтрейкер. Прекрасная мебель. Избранный антиквариат. Приглашаем посмотреть».Чтобы вывесить плакат, Ларри нанял Ройяла Сноу.

А теперь там, возле дома Марстена стояла машина. Он все ещеглядел на нее, когда кто-то рядом с ним сказал:

— Спим, Ларри?

Он вздрогнул и оглянулся на Паркинса Джиллеспи, которыйстоял рядом с ним на углу и прикуривал «Пэлл-Мэлл».

— Нет, — сказал он и нервно рассмеялся. — Просто задумался.

Паркинс взглянул наверх, на дом Марстена, где на подъезднойдороге солнце подмаргивало на хроме и металле, а потом опустил глаза на старуюпрачечную с новой вывеской в окне.

— Сдается мне, не ты один. Всегда здорово, коли в городепоявляются новые ребята. Ты их знаешь, так?

— Одного. Познакомились в прошлом году.

— Мистера Барлоу или мистера Стрейкера?

— Стрейкера.

— Как он тебе показался, ничего, приятный?

— Трудно сказать, — ответил Ларри и обнаружил, что емухочется облизать губы. Делать этого он не стал. — Мы говорили только о деле.Мне он показался нормальным.

— Хорошо. Это хорошо. Пошли. Пройдусь с тобой до«Экселлент».

Когда они переходили улицу, мысли Ларри занимали сделки сдьяволом.

12

1:00 пополудни.

Сьюзан Нортон вошла в «Салон красоты Бэбс», улыбнулась БэбсГриффен (старшей сестре Хэла и Джека) и сказала:

— Слава Богу, что ты сумела взять меня сразу же.

— В середине недели это не проблема, — сказала Бэбс, включаявентилятор. — Батюшки, как душно-то, а? Сегодня к вечеру будет гроза.

Сьюзан посмотрела на небо — безупречно голубое, без единогопятнышка.

— Ты думаешь?

— Ага. Как будем делать, лапуля?

— Естественно, — ответила Сьюзан, думая про Бена Мирса. —Как будто я сюда и близко не подходила.

— Лапуля, — со вздохом сказала Бэбс, надвигаясь на нее, —так все говорят.

Вздох принес запах фруктовой жевательной резинки «Джуси».Бэбс спросила Сьюзан видела ли та, что кто-то открывает в старой ДеревенскойЛохани новый мебельный магазин. С виду дорогой, но правда славненько, если бы уних нашелся миленький небольшой фонарик-«молния» в пару к тому, что есть у Бэбсна квартире… самый умный шаг, какой Бэбс сделала — это уехала из дому ипоселилась в городе… правда, лето было приятное? Просто стыд, что онокогда-нибудь кончится.

13

3:00 пополудни.

Бонни Сойер лежала на большой двуспальной кровати в доме наДип-Катроуд. Это был настоящий дом, не какая-нибудь хибарка типа трейлера: домстоял на фундаменте и в нем был подвал. Муж Бонни, Редж, заколачивал хорошиеденьги, работая автомехаником у Джима Смита в «Понтиаке». Если не считать парыполупрозрачных голубых трусиков, на Бонни ничего не было, и она нетерпеливооглянулась на часы, стоявшие на ночном столике: 3:02. Где он?

Словно мысль Бонни вызвала того, кого она поджидала, дверьспальни чуть-чуть приоткрылась, и в нее заглянул Кори Брайант.

— Все в порядке? — прошептал он.

Кори было всего двадцать два, он два года отработал втелефонной компании и роман с замужней женщиной — особенно с такойсногсшибательной, как Бонни Сойер, которая в 1973 году стала «Мисс ОкругКамберленд» — наполнял его ощущением собственной слабости, нервозностью ипохотью.

Бонни улыбнулась ему, показав очаровательные зубки.

— А как же, лапсик, — сказала она, — не то в тебе уже былабы такая дырка, что хоть телевизор сквозь нее смотри.

Он на цыпочках зашел. На талии забавно позвякивал ременьмонтера.